ужас!

Хм-а у вас есть дети... и авт омобиль?
Тривиальная история,но проецируя ее на себя-хочется оказаться на переднем сидении...на любом!

Спорить было глупо, потому что весь город растянулся по сторонам трехполосной дороги, а поскольку вдоль дороги с обеих сторон выстроились практически одни отели, мотели, бензозаправки, бары и рестораны, то нужно было всего лишь знать, какая сторона тебе нужна. И Томас знал это. Ему нужно было свернуть налево, а остальное — уже дело техники. От того что родители непременно решили найти точное место поворота, помощи ему как водителю было мало. Он мог, например, повернуть налево у самого отеля (Тед был за этот прямой маневр), он мог повернуть, проехав отель, под следующим светофором. Там, дождавшись зеленого, он мог сделать разворот в обратном направлении, а потом уже подъехать к отелю, который оказывался у него таким образом справа. Марион считала, что разворот в обратном направлении под светофором безопаснее, чем левый поворот со средней полосы, где не было светофора.
— Понятно! Понятно! — завопил в темноте Эдди. — Я это хорошо представляю!
— Нет, не представляешь! — крикнул на него Тед. — Ты не можешь себе это представить, пока оно не закончилось! Или ты хочешь, чтобы я перестал рассказывать?
— Нет, пожалуйста, продолжайте, — ответил Эдди.
— И вот, Томас перестраивается на среднюю полосу — полосу для поворота налево, а не для езды — включает мигалку, не зная, что его задние световые приборы с обеих сторон залеплены влажным, липким снегом. Этот снег мог бы счистить его отец, прочищая заднее стекло, но он, как ты уже знаешь, поленился сделать это. Никто сзади Томаса не видит, что он включил мигалку, не видны даже габариты или стоп-сигналы. Самой машины не видно — тому, кто едет сзади, она становится видна только в последнюю секунду.
А Марион тем временем говорит: «Не поворачивай здесь, Томми, — безопаснее чуть подальше, под светофором».
«Ты хочешь, чтобы он развернулся под светофором и чтобы его оштрафовали?» — спросил Тед у жены.
«Пусть его лучше оштрафуют, Тед, но под светофором поворачивать безопаснее», — сказала Марион.
«Эй, успокойтесь вы там, — отозвался Томас. И добавил: — Я не хочу, чтобы меня оштрафовали, ма».
«Ну, хорошо, тогда поворачивай здесь», — ответила Марион.
«Давай уж делай, что делаешь, Томми, не торчи тут», — сказал Тед.
«Хорошо рулить, сидя сзади, — огрызнулся Тимоти. Потом он заметил, что его брат, готовясь к повороту, вывернул влево колеса. — Ты опять раньше времени выворачиваешь колеса».
«Это потому что я собирался повернуть, а потом передумал, засранец!» — сказал Томас.
«Томми, пожалуйста, не называй так своего брата», — сказала Марион.
«По крайней мере, в присутствии матери», — добавил Тед.
«Нет, я имела в виду совсем другое, Тед, — обратилась Марион к мужу. — Я имела в виду, что он не должен называть брата засранцем, — точка».
«Ты это слышал, засранец?» — спросил Тимоти у брата.
«Тимми, пожалуйста…» — сказала Марион.
«Можешь повернуть сразу, как проедет этот снегоуборщик», — сказал Тед сыну.
«Па, я знаю. За рулем сижу я», — ответил семнадцатилетний парень.
Но вдруг в машину хлынул свет фар другой машины, идущей сзади. Это был стейшн-ваген, набитый студентами из Нью-Джерси. Они в первый раз приехали в Колорадо. Наверное, в Нью-Джерси нет разницы между полосами для езды и для поворота.
Как бы там ни было, но студенты просто ехали по этой полосе. Они не видели (до самой последней секунды) машины, которая собиралась повернуть, как только по встречной полосе проедет снегоуборщик. И вот машина Томаса получила удар сзади, а поскольку Томас уже вывернул руль влево, его машину вытолкнуло на полосу встречного движения прямо под громадный снегоуборщик, двигавшийся со скоростью миль сорок пять в час. Студенты потом сказали, что, по их ощущениям, их стейшн-ваген двигался со скоростью миль пятьдесят.
— О, господи… — сказал Эдди.